Гиперборея: ХІ раздел Серикбол КОНДЫБАЙ Пространства Қаңғар Часть 1

Гиперборея: ХІ раздел Серикбол КОНДЫБАЙ Пространства Қаңғар Часть 1 Великий Кангар. Древневосточный Кангар. Коныраты. Кангха. Династия Канг. Отукен. Ергенекон. Кангу-Тарбан – Отрар. Абакан. Святой Коныр Великий Кангар Какова главная идея представлений тюрков, в том числе казахов, о своем происхождении, своей природе? Иначе говоря, откуда мы ведем свое происхождение? Ответов на этот вопрос предлагается великое множество, однако желания прислушаться к мнению оппонентов явно не достает. Как бы то ни было, понятно, что многие казахи пытались найти ответ на этот вечный вопрос. Глубинные корни казахов уходят в Кангар, в пространстве Великого Канга (Ұлы Қаңғ). Но у нас нет компаса, который укажет точно на его местонахождение и время. Нет у нас и письменных документов, поэтому нам предстоит искать его по знакам, разбросанным во многих отрывках, скурпулезно воссоздавать его облик. Нг или анг (енг, унг, онг) – точка, атом в центре круга, первоначальное семя, смысл, основа всего сущего. Сами слова негіз (основа), нүкте и ноқат (точка) восходят к понятию нг. Это нг или анг означает некую первоначальную, элементарную точку-пространство. Знаменитое понятие қаңғ образуется путем присоединения к этому слову «придающего форму», «конкретизирующего», «персонифицирующего» окончания к (ка), также восходящего к нг. Слово қаңғ является изначальной формой (оригиналом) широко употребляемых слов кең (широкий), кеністік (пространство), кеңшілік (простор). В казахском (тюркском) языке слово нг обычно произносится как ң, поэтому слово қаңғ > кеңг обрело форму кең. Поняв смысловую природу этого слова, мы сможем раскрыть древнюю суть целого семантического гнезда слов нашего языка. Итак... Если нг – это «элементарное пространство» или «граница, промежуток между, стык пространств», то сол (левый, тот, та, то) или сонг (соңғ) – это мир по ту сторону границы нг, потусторонний, иной мир. Оң (правый) или өң (оңғ, явь, реальность) – мир по эту сторону границы нг, этот мир, бытие. Понятия оң и сол, т.е. оң жақ (правая сторона) и сол жақ (левая сторона), оңтүстік (юг) и солтүстік (север)[i], используемые сейчас только в связи с реальным пространством, также как понятия түс (сон, сновидение, ирреальность сновидения) и өң (реальность, явь во время бодрствования) являются отголосками первоначального прочтения знака. Слово қаңғ породило семантическую цепочку «пространство живых людей» > «человеческое пространство» > «пространство мертвых людей (предков)». Итак: Қаңғ – утроба, порождающая утроба, пространство, Великая Мать. Қаңғ – пространство живых людей – страна, дом, город, родовая территория. Қаңғ – человеческое пространство – общество, население, космос, мир. Қаңғ – пространство мертвых людей – мертвец, аруах, могила, мир мертвых, страна предков. В частном случае: Қаңғ > қаңғық > қайық (лодка) – Ноев ковчег, Асан қайғы[ii]. Эти значения позволяют легко объяснить известные нам из фольклора, истории и мифологии Канги Древневосточный Кангар При рассмотрении этнонима хунну, считающихся далекими предками тюрков, мы до сих пор ограничиваемся прочтением через китайские иероглифы. Древние китайцы передали название своего беспокойного северного соседа двумя иероглифическими знаками со значением «мстительный раб». Таков смысл зафиксированного в китайских документах этнонима сюнну, хунну. Пусть так, но вряд ли сами кочевники называли себя подобным образом, исходя из придуманной для них китайцами транскрипции. Весьма сомнительно, в истории таких примеров практически нет, редкие исключения имеют свои объяснения. В таком случае как можно объяснить тот факт, что через 300 лет одну из групп потомков хунну западные народы назвали хун, гунны? Единственно возможный ответ – названия хунну, сюнну, хун, гунн основываются на древнем самоназвании этого народа. Китайцы, назвав северных кочевников «мстительными рабами», не придумали это название из ничто, чтобы унизить врагов, они всего лишь выбрали китайские иероглифы, звучание которых напоминало самоназвание кочевников, и в соответствие с этими иероглифами создали этноним с новым смыслом. Это все[iii]. Для нас этот вывод важен потому, что через слова гунн, хунну, хун мы получаем возможность прояснить этимологию и смысл древнего слова и таким образом сформулировать еще один довод в пользу тюркского происхождения гуннов. Каким могло быть оригинальное звучание этнонима, отраженного в китайских словах сиунну, сюнну, хунну? Наиболее вероятный, на наш взгляд, вариант – это Қоңғ (Соңғ) или Құңғ (Сұңғ). Эти слова являются фонетическими вариантами рассмотренных ранее понятий Қаңғ или Кеңг. Вообще говоря, мы предполагаем, что между западным и восточным прототюркскими языками существовала замена а >о (ұ, ү, у), это «а-канье» и «ұ-канье» (по аналогии с русским аканьем и оканьем), точнее, «а-ханье» и «ү-ханье» (аһілеу-үһілеу) поднялось на уровень диалектного различия. Это лишь предположение, высказанное, чтобы привлечь внимание лингвистов к этой проблеме. В ІҮ веке до н.э. хунну создали племенное объединение из 24 племен. Эти 24 племени разделились по двенадцать на «правое» (западное) и «левое» (восточное) крыло. Говоря словами Л.Гумилева, племенной союз возглавлял шаньюй, имевший пожизненную власть. Последующая историю хунну известна нам из китайских источников. Пройдя через эпохи расцвета и упадка, хунну ушли с исторической сцены, а малая часть их потомков через четыреста лет создала новый этнос, известный под названием гунн. Мы не будем подробно разбирать их историю, нас интересуют другие проблемы. Цивилизация хунну возникла на земле современной Монголии. Хунну являлись потомками прототюрков, некогда мигрировавших с северо-запада. После прихода в этот регион, прототюрки смешивались с местными обитателями, а также с пришельцами из Китая (долина Хуанхэ, Ордос), по существу образовав новый тюркский этнос. К сожалению, приведенные в китайских документах имена и слова хунну пока не поддаются интерпретации. Трудно сказать, станет ли это возможным со временем. Сейчас мы можем сослаться лишь на развитие числовой символики внутренней структуры хуннского государства в тюркской мифоэпике (например, сходство модели 24 племен хунну и 24 внуков Огуз-хана) и на вероятную этимологию главного этнонима. По нашему предположению, название хунну появилось не как название одного из реальных племен объединения, а как политико-идеологическое название. Слово қоңғ означает в мифологии страну предков. В мифоэпосах такое представление описывается обычно в начале повествования, во вступлении к нему. Традиционная мифоэпика во вступлении старается ответить на вопросы: кто основал это общество, как он разделил это общество, кто какое место занял в новой структуре, каким был сам основатель, какие подвиги он совершил. Такая модель вступления в целостном виде продемонстрирована в «Огузнаме», «Казан-Салоре» и «Баяндуре» (главные персонажи одноименных песен огузского эпического цикла «Книга моего деда Коркута». – Пер), а в некоторых казахских эпосах – в виде реликтового фрагмента. В вероятном мифоэпосе хунну имя первочеловека-творца, праотца, первоцаря (вождя) было Қоңғ (Құңғ, Қаңғ, Кеңг, Соңғ). Основанная им страна предков также называлась Қоңғ. Мифогенеалогическая традиция восприняла слово Қоңғ в качестве имени праматери (позднее – праотца) всего этноса или суперэтноса. Создав свое объединение, племена с таким развитым мифическим (эпико-генеалогическим) комплексом превратили древнее мифо-эпическое имя Қоңғ в реальный исторический этноним. Первоначально Қоңғ или Қаңғ (также как и однокоренные с ним слова Қал, Қалша, Алаш) являлось именем «Великой Богини-Матери» (праматери людей и богов) в древнехуннской мифологии, затем это слово могло породить следующие значения. Қоңғ – дополнительное, официальное имя правителя (правящей династии) в момент превращения древнего объединения племен в большое государство. Более поздние тюрко-монгольские звания қаған (хакан), хан (қан) могли произойти от этого первоначального термина қоңғ (қаңғ), т.к. под влиянием монгольского языка вполне могло произойти изменение слова қаңғ > қааңғ > қағаңғ > қаған. Қоңғ – «ставка правителя», «столица государства» или самоназвание государства. В этом случае вошедшие в состав политического объединения или подчиненные ему племена могли называть себя (или соседи могли называть их), например қоңғылықтар (соңғылықтар, букв. «конгинские», «сонгинские») – қоңғ-ық-ар[1] (соңғ-ық-ар). Однако в соответствии с природой китайского языка и письменности такого типа названия не могли быть зафиксированы китайцами близко к оригиналу. Поэтому новые этнонимы были записаны существующими иероглифами близко к их звучанию (хунну или сюнну), в соответствии с этими иероглифами этнонимы или сами иероглифы получили новое значение. Примеры превращения мифического, прежде всего мифо-генеалогического и мифо-эпического понятия сначала в политическое название, а затем в этноним не ограничиваются примером хунну > қоңғ. Сходные условия стали причиной появления таких этнонимов, как сузы, қазақ, булгар, урум, огуз, кангар. Самое главное – мифо-эпическое, генеалогическое понятие қоңғ существовало в мифо-фольклорном комплексе восточных кочевников до начала эпохи формирования в ІҮ веке до н.э. государства хунну. Его тождество с понятием Қаңғ казахстанских кочевников указывает на их происхождение из общего источника. Таким образом, древнейшая история образа қаңғ (қоңғ) не ограничивается первой половиной 1 тыс. до н.э., а уходит корнями в 3-2 тыс. до н.э. Хунгары Понятие, отражающее историко-этническое происхождение современных венгров, восходит к древнему қоңғ. Слово составлено из морфем хунг и ар (а не хун и гар), при этом ар – прототюркский этнонимообразующий формант (например, хазар, авар, сувар, тохар), а основное слово хунг >қоңғ. Первые семь мадьярских племен, около 1000 года мигрировавшие с Урала в Венгрию, после ХІ века стали наследниками мифо-генеалогической традиции гуннов ІІ-ІҮ веков, булгаров ҮІ-Х веков. Парадокс: собственные потомки тюркоязычных гунно-булгар забыли традицию предков, а угороязычные венгры продолжили ее. Это следует помнить при рассмотрении истории венгров (мадияр), названия хунгар и проблемы «наследования» грозного имени гуннов и их царя Аттилы. Конырат Чтобы познать свою историю, современные потомки кочевников, не имевших письменности или не сумевших сохранить непрерывность письменной традиции, самое горькое – не имевших возможности сохранить до сегодняшнего дня созданные письменные документы, вынуждены снова и снова обращаться к письменным источникам оседлых соседей. Это истина и это наша судьба. Китайские документы – один из таких источников. На пути их использования существует объективная проблема прочтения встречающихся в них слов и их отождествления с конкретными тюркскими словами, другая сторона проблемы – отсутствие у нас необходимых знаний для работы с ними. Сложнейшая проблема – определение конкретных исторических названий и имен, лежащих в основе сохранившихся в китайских документах этнонимов и названий государств. Не менее сложным делом оказывается определение географического расположения конкретных народов и стран, известных из этих документов. Например, из карты, составленной на основе сведений китайских документов о кочевых родах и племенах, можно увидеть, что в ІІІ в. до н.э.- І в. н.э. к северу от хунну, южнее озера Байкал обитало племя хуньюй. К западу от него жили племена, зафиксированные иероглифами как цзюбше (цюйше), синли, гяньгунь (гэгуньлун), динлин[2]. В этом перечне пяти «государств» наше внимание привлекает название хуньюй. Этому небольшому государству было суждено соседствовать с хунну эпохи их могущества. А. Хасенов отождествляет этноним хуньюй с современным этнонимом қоңырат. Это мнение обронено, исходя из простого внешнего сходства, однако мы присоединяемся к нему, т.к. у нас есть дополнительные мифо-лингвистические доводы в пользу такого отождествления.